Древние жители скалистого побережья. Экосистема коралловых рифов

- Август, 29th 2012

Разнообразие морской жизни на песчаном дне трудно сравнить с жизнью, буквально бурлящей среди подводных камней. Здесь есть, где закрепиться кустам водорослей, а среди этих густых зарослей может спрятаться и жить-поживать бесчисленное множество рыб, ракообразных, моллюсков. Здесь есть масса укрытий – пещер, щелей, в которых можно переждать и шторм, и затаиться от хищников.

Любая твердая поверхность в море используется многократно: на камне закрепляется водоросль, на ней вырастают другие водоросли, губки, мшанки; на них селится еще кто-то; по веточкам расползаются крохотные моллюски и разнообразные рачки. Конечно, жизнь на камнях гораздо богаче и ярче песчаной. И для того, чтобы ее увидеть, акваланг не нужен, так как наибольшее ее разнообразие не в синих глубинах, а сравнительно неглубоко – до 10м. Так что, умея правильно нырять в ластах (или без), но непременно с маской, вы без труда сможете увидеть все самое яркое и замечательное.

В Черном море насчитывается более сотни видов . Но самые главные и многочисленные подводные заросли образует главная водоросль – бурая – под названием цистозира бородатая. Ее леса окружают берега нашего моря везде, где есть твердые грунты. Это именно та водоросль, которая после шторма образует по пляжам целые валы, остро пахнущие йодом – самым морским запахом. Людям приезжим этот резкий запах бывает не слишком по нраву, но зато он такой необычно-запоминающийся!

В этих сохнущих бурых кипах можно увидеть знакомых по песчаному мелководью бокоплавов и других мелких рачков, очень похожих на мокриц. Это изоподы, или равноногие раки. Еще их называют сферолами-арбузиками, за то, что они как бы «катаются» среди камней пляжа и вынесенной травы. Они не только похожи на мокриц – они их ближайшие родственники. Знайте же, что наши обычные серенькие наземные мокрицы тоже равноногие раки, и их нужно уважать уже просто за древность их рода (к тому же они совершенно безобидные создания). Это уникальное ракообразное сумело выйти на сушу полностью и так и живет на суше с жабрами, которые находятся под защитой крышечки-панцыря.

Ближайшими родственниками мокриц и изоподов являются морские тараканы, но уже к нашим сухопутным тараканам они не имеют никакого отношения. Просто они немного на них похожи по форме, а цветом – серовато-прозрачные и очень милые. Очень небольшие, в отличие от североморских «тараканов» величиной с ладонь (!). Проводят они всю свою тихую жизнь среди подводных водорослей и так же, как изоподы и рачки, служат санитарами. Благодаря всем им у моря не бывает запаха гниения. Так что в море нет никого несимпатичного, ненужного, и все трудятся по мере своих сил и возможностей на благо своего Большого Дома. А нам нужно не забывать, что мы приходим в этот Их Дом как гости и вести себя с достоинством и благородством, не бесчинствуя, разоряя и истребляя все на своем пути, а по-людски. Не забыли еще, как это?

В нескольких шагах от берега, среди камней и водорослей – креветки – палемоны элегантные. Они очень красивые, почти прозрачные, с великолепными синими и оранжевыми перевязями на лапках. Если тихо сидеть в воде рядом с ними, то можно увидеть, что креветки не плавают, а медленно ходят, перебирая ножками (и как они только в них не путаются?!) – это они пасутся: щиплют молодые проростки водорослей. Но если креветка почувствует ваше присутствие, то в одно мгновение отлетит от вас, как пружина, в неизвестном направлении. Этот прыжок – работа мускулистого брюшка и хвостового плавника. На веточках прибрежных водорослей «пасется» морская козочка – малюсенький рачок длиной всего 3-4мм – нежный и прозрачный.Довольно крупная креветка – палемон крапчатый. Отличается множеством мелких крапинок и широкими лопастями на морде. Палемон предпочитает слабосоленые воды, поэтому, как правило, встречается возле устьев рек, впадающих в Черное море. Там-то их как раз и собирают местные жители сачками, с тем, чтобы потом, уже не прозрачными, а красными, вареными продавать по пляжам и улицам курортных городков.

Одни из типичных жителей каменистого прибрежья – крабы. Нужно сказать, что крабы, раки, креветки, лангусты, омары – все это названия близких родственников из отряда десятиногих раков – самых сложных и высокоорганизованных ракообразных. Креветками принято называть маленьких раков, а крабами (это английское слово – crab) – раков, у которых нет мускулистого брюшка с плавником (поэтому они не могут отпрыгивать назад). Лангусты и омары (французские названия) – большие морские раки, а лобстеры – те же, только по-английски. Тело крабов уплощенное и укороченное; голова и грудь покрыты карапаксом (панцирем) прямоугольной или овальной формы. На брюшной стороне головогруди – 5 пар ног, причем первая пара всегда с клешнями (конечности крабов регенерируются, то есть восстанавливаются при потере, как хвосты у ящериц).

Самыми первыми на каменистом побережье можно встретить мраморных крабов. Это единственные из черноморских крабов, выбегающие из воды и путешествующие по прибрежным камням и скалам. Однако при первом же признаке опасности они мгновенно срываются с места и бросаются в воду или ближайшую щель. Из-за их темного цвета и длинных ног их часто зовут крабами-пауками. Размерами они небольшие (не более 4см) и глубже 5м их не встретишь. Если мраморный краб забился в щель, то его не вытащить оттуда ни за что! Да и не стоит – может довольно сильно цапнуть острыми клешнями. Если вы все-таки поймали краба, то держите его за бока панциря сзади. А потом лучше отпустите – не стоит делать забаву из живого существа. Есть же в черноморских крабах из-за их незначительных размеров особо нечего.

Еще один примечательный краб – сиреневый, или водолюб. Он более медлителен и незаметен, чем мраморный, и встречается не только на мелководье, но на глубинах до 15м. Он обладает необычной способностью закапываться в грунт и находиться там неизвестно для чего неделями (!) При таких его привычках, пожалуй, можно его называть водолюбом-философом. А иначе чем еще можно заниматься практически без пищи и воздуха, как не философствовать? Существует еще одна загадка сиреневых крабов – их массовые заморы. Они могут случиться и летом, и осенью, и тогда весь берег усеивают их маленькие окоченевшие тела. Может быть какая-то болезнь, неведомая другим видам крабов, так косит в одночасье их сиреневые ряды, а может быть, это от их любви к уединенной философии: «горе от ума»…

Или вот такой удивительный экземпляр – краб-невидимка. Невидимка – потому, что увидеть его среди водорослей еще никому не удавалось (если только не набрать в большой таз воды с водорослями и не «вычислить» его по движению среди них). Сам он довольно худощавый, с длинными ногами, и при этом еще и садовод-любитель – рассаживает на себе разные мелкие кустики водорослей для маскировки. Да так и ходит, как клумба среди травы – поди усмотри.

Самые большие крабы Черного моря – каменные (7-8см в ширину). Предпочитают жить поглубже, хотя нередко встречаются и недалеко от берега, но это только в безлюдных каменистых местах. Если все донные ракообразные, прежде всего падальщики (по характеру питания), то каменный краб, сильный и агрессивный, может быть быстрым и ловким хищником. В засаде он подстерегает улиток, червей и мелких рыбок. Клешни его обладают чудовищной силой – перекусывают, как семечки, ракушки моллюсков и крабов-отшельников. Их мышечные волокна на молекулярном уровне отличаются от мышц животных и человека. В этом мы абсолютно им проигрываем. Цвет панциря каменного краба всегда такой же, как у камней, среди которых он живет. В основном – это красно-бурый цвет, но каменные крабы, живущие среди желтых песчаников и сами довольно светлые. Между собой – довольно драчливы: дерутся за территорию или добычу вплоть до потери клешней (среди камней нередко можно увидеть их отдельно-валяющиеся боевые органы).

Похож на каменного волосатый краб, только размеры его вполовину меньше. А панцирь темно-фиолетового цвета покрыт густым слоем желтоватых щетинок-волосков. Обитает он ближе к берегу, под камнями. Рацион его не слишком отличается от других крабов, но особенно он опасен для разных брюхоногих моллюсков – как орехи колет их крепкие раковины, только осколки летят.

Есть у нас и очень маленький краб – краб-горошина. Обычно он живет среди мидий, иногда даже внутри раковины живого моллюска (!). Но можно найти их на камнях мелководья, только разглядеть их очень трудно – размером они с ноготь ребенка.

Помните, мы в говорили об отшельниках-диогенах, предпочитающих камням песчаное дно? Так вот здесь, в каменном подводном царстве, есть свой вид раков-отшельников – клибанарий. Он крупнее диогена в несколько раз и выбирает себе в качестве дома не мелкие ракушки наны или триции, а пустые раковины рапанов. Рапаны, как и все моллюски, двигаются по дну довольно медленно, но если же увидите, что один из них буквально несется по камням, то хватайте его и скорее смотрите – вы наверняка увидите нашего замечательного клибанария. Он потрясающе-красив, как обитатель кораллового рифа – ярко-красные ножки и усы и такие же красные, но еще и в белый горошек клешни!

На подводных скалах живет еще один небольшой краб (ширина панциря не более 2см). Живет он среди мидий и имеет густо-розовый цвет с оранжевым подбрюшком. Весь панцирь его и лапы утыканы, словно светлым жестким мхом, многочисленными выростами. Он так и называется – мохоногий краб.

Если в песке мы встречали норы раков-кротов, то в биоцинозе камней есть свой «фильтратор» (фильтрация - это такой необычный способ питания) – крабовидный рак писидия. Сидит такой под камнями, зацепившись за них, и машет лапками, нагнетая под камень воду со всяким питанием – так и кормится, предпочитая, не самому за едой ходить, а чтобы она к нему шла, и, небось, при этом приговаривает: «по щучьему велению, по моему хотению…»

Камни заросли – еще и царство брюхоногих моллюсков – панцирных и голожаберных. Голожаберные моллюски ракушки не имеют и скорее напоминают слизней, ползающих по веточкам водорослей. Их немного, но мир панцирных весьма многообразен. Кто не собирал по берегу моря целых коллекций ракушек в качестве сувениров перед отъездом домой? А ведь все это – опустевшие домики моллюсков. Образ жизни их всех очень схож: почти все они питаются при помощи радулы – особого языка-терки, которым соскабливают свою пищу с камней и стволов водорослей (в пищу идет практически все). Есть и те, которые, раскрыв створки раковин, ждут кого-нибудь подходящего размера, чтобы схватить его и переварить. Их всех достаточно много, но наиболее известны нам те из них, кого мы сами не прочь употребить в пищу, а именно: мидии и рапаны. Крупный и красивый брюхоногий моллюск рапана – вполне привычный уже нам (его лакированные раковины разного калибра продают во всех сувенирных лавочках), вообще-то появился в сравнительно недавно (около 60 лет назад) и прибыл он с Дальнего Востока с балластными водами кораблей. Занесло его к нам на нашу голову!

С тех пор очень сильно пострадали многие поселения двустворчатой мидии – другого нашего съедобного моллюска. Ведь рапана – жестокий хищник, парализующий жертвы ядом и выедающий хоботком их тела. Предпочитает злодей мидии, хотя нападает также на устриц, гребешков, сердцевидок и даже крабов. Мясо самой же рапаны довольно жесткое и чем дольше его готовишь, тем более «резиновым» оно становится – не чета, на мой взгляд, нежной вкусной мидии. И совсем бы нам с таким соседом остаться без мидий, но придумали умные люди выращивать их на специальных морских фермах, тем более что размножаются мидии круглый год, выпуская в воду огромное количество планктонных личинок. А пищевые качества их лишь немногим уступают знаменитым устрицам. Живут мидии массовыми поселениями – «щетками». На любом твердом предмете в море (на камне, на сваях под мостами) можно увидеть их темные клиновидные створки, прикрепленные к поверхности с помощью пучка тонких нитей – биссуса.

Замечательно то, что мидии – активнейшие фильтраторы морской воды: кислород и пищу (фитопланктон) они получают, пропуская воду через свою мантию. Одна крупная мидия фильтрует 3,5л воды за час. Представляете, какой бы была чистой вода у всего побережья, будь в ней достаточно много этих моллюсков? Мидии известны почти всем, а вот хитона – другого панцирного моллюска – не каждый знает. Сидит хитон на своей «ноге», дышит жабрами и питается с помощью радулы. Его известковая раковина состоит из 8 отдельных щитков с гребнем-килем посредине. Для них наше море пресновато, так что более чем на 15мм они у нас не вырастают. А есть среди моллюсков один чудак под названием петрикола. Так он при жизни добровольно заключает себя в камеру и живет в ней до конца дней своих узником. Петрикола-узник – вот как мы его назовем. Этот моллюска протравливает своими кислыми выделениями норки в камне-известняке, поселяется там, а потом по мере своего роста, лишь расширяет камеру, оставляя вход узким (не войти, не выйти). Его ребристые неровные створки остаются внутри даже после смерти обитателя.

Разве это все не чудеса подводного мира?! - спрошу я вас. Может, кто-то и не согласится, но это будет просто из вредности;))

Группа «Мбуна»

Необычайному увлечению цихлидами в начале семидесятых годов аквариумистика обязана появлению малавийской цихловой группы «Мбуна», получившей это название от местных рыбаков. Обитатели скалистых берегов озера Малави, питающиеся главным образом водорослями, покрывающими пышным ковром скалы и каменные россыпи до глубины 20 метров, отличались исключительно яркой окраской соперничавшей с окраской коралловых рыб. Наиболее популярными среди «Мбуны» оказались представители следующих родов: цинотиляпия (Cynotilapia Regan, 1921), иодотрофеус (Iodotropheus Oliver et Loiselle, 1972), лабеотрофеус (Labeotropheus Ahl, 1927), лабидохромис (Labidochromis Trewavas, 1935), меланохромис (Melanochromis Trewavas, 1935), петротиляпия (Petrotilapia Trewavas, 1935) и псевдотрофеус (Pseudotropheus Regan, 1921).

Оказалось, что, аккуратно подбирая сообщества этих рыб-вегетарианцев по размерам, окраске, темпераменту, можно создавать солидные коллекции в одном большом аквариуме, устройство которого было описано ранее. Вместо водорослей кормом могут служить листья салата, шпината, одуванчика и даже петрушки, пареные овес и горох, черный и белый хлеб и т.п. Небольшие добавки животного корма - коретры, дафний, энхитрей и мотыля, высокобелковых сухих кормов (до 20-30% от общего объема) - дополняют пищевой рацион. Рыбы в аквариуме вырастают крупнее, чем в природе, и дают многочисленное потомство. И, что также очень важно, при такой диете цихлиды не трогают многие водные растения.

Меланохромис Иоханна (Melanochromis johanni (Eccles, 1973)) - одна из популярнейших малавийских цихлид, выделяющаяся исключительно красивой желто-оранжевой окраской мальков и самок. Самцы с наступлением половой зрелости совершенно меняют свою окраску, становясь иссиня-черными с двумя яркими голубовато-синими полосами вдоль тела. Подобное преображение для «Мбуны» не редкость, что, несомненно, вызывает понятное недоумение у начинающих любителей цихлид. Однако в раннем возрасте различить самцов и самок довольно сложно. При прочих равных условиях самцы несколько крупнее и имеют на анальном плавнике более ясно выраженные желтые пятныш-ки-релизеры, похожие на икринки. Размер в природе не превышает 8 см, самки более мелкие.

Размножение такое же, как и у других малавийцев. Самки, инкубирующие икру в течение трех недель во рту, прячутся среди камней на мелководье.

Лабеотрофеус Фуеллеборна (Labeotropheus fuelleborni Ahl, 1927) - очень полиморфичный и впечатляющий вид. В зависимости от района обитания встречаются особи от темно-синего до голубого и от почти оранжевого до ярко-желтого цветов с черно-коричневыми пятнами. За характерную для рода удлиненную форму носа рыбы получили также название цихлида-тапир. При благоприятных условиях рыбы вырастают до 18-20 см, при этом самки приблизительно на 25% мельче. Зона обитания лабеотрофеусов в природе ограничена верхними семью метрами скалистых гряд, пышно обрастающих водорослями, где они и находят места для кормления, укрытия и площадки для нереста. Очень территориальны, особенно в брачный период, и нуждаются в большом аквариуме, желательно не менее 1,5 метров длиной. Нерест лучше удается в пещерке, так как отмечено, что оплодотворение икры происходит за пределами ротовой полости самки и оплодотворенная икра на более длительное время, чем обычно, остается незащищенной. Спустя три недели самки выпускают мальков на мелководье, где в хорошо прогретой воде и происходят их дальнейшее развитие и рост. В условиях аквариумного выращивания в возрасте 8-9 месяцев рыбы уже способны приносить потомство.

Псевдотрофеус зебра (Pseudotropheus zebra (Boulenger, 1899)) - один из трех видов малавийских цихлид, впервые появившихся в России в 1973 году. Отличается удивительной полиморфичностью. В настоящее время известно более 50 природных цветовых вариантов. Классические вариации зебры получили следующие общепризнанные обозначения:

ВВ - (Black Bars) - полосатая зебра; соответствует традиционной форме окраски у самцов с темными поперечными полосами на бледно-голубом фоне;
В - (Blue) - голубая форма;
W - (White) - белая форма;
OВ - (Orange Blotch) - желто-оранжевая форма с черно-коричневыми пятнами;
RB - (Red-Blue) - оранжево-красная самка и голубой самец, так называемая красная зебра;
RR - (Red-Red) - красная самка и красный самец, так называемая двойная красная зебра.

Другие цветовые вариации Ps. zebra называют, указывая вместе с обозначением название местности, в районе которой был произведен отлов. Например, голубая зебра с острова Малери (Ps. zebra В Maleri Island); полосатая зебра Чилумба (Ps. sp. zebra BB Chilumba); золотая зебра Каванга (Ps. sp. Kawanga) и т.п.

Следует отметить, что окраска рыб в большой степени зависит от их возраста и состояния. Так, например, мальки классической полосатой зебры имеют однотонную серовато-коричневую окраску, которая лишь в возрасте 6-7 месяцев начинает превращаться в полосатую у самцов и пятнистую у самок; мальки красной зебры RB ярко окрашены уже в юном возрасте, при этом самки оранжево-красные, а самцы выглядят темно-серыми и лишь в половозрелом возрасте становятся нежно-голубыми.

Испуганные при отлове и транспортировке, рыбы резко теряют свою яркость, что для цихлид явление почти закономерное, так что судить об их истинной окраске можно только по взрослым активным экземплярам, выращенным с использованием богатых витаминами кормов и в спокойной обстановке. Если же по-соседству живут более сильные территориальные рыбы, подростки малавийских цихлид могут вообще никогда (!) не достичь характерной для вида окраски, и единственный путь, решающий задачу, - отсадить ослабленную постоянным стрессом угнетения группу рыб в отдельный аквариум. Здесь можно ожидать проявления нормальной окраски уже в течение нескольких дней.

Апогеем проявления жизненной активности рыб и связанного с этим развития вторичных половых признаков - удлинения плавников, повышения яркости и стабилизации окраски, развития жировой подушки в области лба у самцов и пр. - является многократное участие рыб в размножении. Вызываемые вследствие этого циклы выбора брачного партнера, овладение территорией и ее защита, очистка предполагаемого места (или мест) для нереста, преднерестовые игры с демонстрацией силы и красоты, сам по себе нерест и определяемый этим комплекс активнейших действий способствуют развитию окраски и, если так можно выразиться, самоутверждению самцов и самок как истинных хозяев в аквариуме. При этом любителю не следует забывать, что самки «Мбуна», равно как и самцы, территориальны и вооружены острыми зубами-терками, позволяющими им соскребать водорослевые обрастания со скал, и они не упустят возможности применить их при защите и нападении, если речь идет о выдворении со своей территории потенциального захватчика. Именно поэтому нельзя рекомендовать совмещение самок, занятых инкубацией икры во рту, в маленьких аквариумах.

Страница 3 из 3

Во время отлива на прибрежных камнях и скалах можно увидеть широкие горизонтальные полосы разного цвета. Их образуют сообщества живых организмов. В верхней, супралиторальной зоне, которая увлажняется только всплесками волн, живут лишайники, а вблизи уровня полной воды обычно селятся синезеленые водоросли. Среди немногочисленных животных, обитающих в этой зоне, некоторые виды наземных насекомых и дышащих воздухом литорин, или береговых улиток.

Ниже располагается литоральная, или приливно-отливная, зона, которая то обнажается, то покрывается водой. Самые характерные для нее ракообразные - морские желуди, которые образуют на камнях белую полосу, состоящую из их раковин. А самое обычное растение - фукусы, кустистые разветвленные лентовидные водоросли.

Наиболее плотно населена сублиторальная зона, где камни обнажаются лишь при полном отливе. В густых зарослях ламинарии и других водорослей прячется множество животных, в том числе морские звезды, морские ежи и ракообразные. За этой зоной начинается царство рыб и других обитателей открытого моря.

Жизнь в полосе прибоя

Одна из основных проблем, с которой сталкиваются здесь животные, - волны, непрерывно разбивающиеся о скалистый берег. Существует два распространенных способа выживания в таких условиях: прятаться от волн или как можно крепче держаться за скалы. Многие животные находят убежище под камнями или в расщелинах. Некоторые морские ежи закрепляются в трещинах между камнями с помощью своих игл. Двустворчатые моллюски -петриколы - и черви даже просверливают отверстия в известковых породах и мягкой глине.

Однако большинство обитателей полосы прибоя просто цепляются за скалы. Морские водоросли крепко держатся корневидными отростками. Морские желуди прикрепляются к камням, выделяя специальный секрет, который прочно приклеивает их к самым разным субстратам. Мидии пользуются системой крошечных канатиков. Асцидии, губки и актинии тоже принадлежат к многочисленным сидячим животным, постоянно прикрепленным к одному месту. Блюдечки, улитки и другие мол люски удерживаются на камнях ногой, действующей как присоска.

Мидии

Мидии живут как в средней, так и в самой нижней зонах, часто образуя большие скопления - мидиевые банки. Каждое отдельное животное прикрепляется к поверхности камней или подводных скал с помощью множества крепких нитей, состоящих из секрета, выделяемого биссусовой железой, которая находится в мясистой ноге мидии. При соприкосновении с водой секрет затвердевает. В результате образуются тонкие волокна - биссусовые нити, они удивительно прочно прикрепляют моллюск к камню.

Тесно прижатые друг к другу на банках, в том числе и на искусственных, мидии не могут изменить свое положение и все время остаются на одном месте. Но одиночная мидия все же способна, вытянув ногу и достаточно напрягшись, порвать нити, перебраться на новое место и там вновь прикрепиться.

Что происходит во время отлива?

Большинство рыб и других животных, способных самостоятельно передвигаться, при отливе просто удаляются на некоторое расстояние от берега, часть обитателей зоны прибоя находят временное пристанище в воде, задерживающейся во впадинах. Другие животные пережидают этот короткий период в сырых щелях, где они защищены от прямых солнечных лучей. Многие, чтобы уберечься от высыхания, прячутся в пропитанных водой переплетениях водорослей.

Мидии и морские желуди постоянно прикрепленные к одному месту, спрятаться не могут. Во время отлива они плотно закрывают свои раковины, внутри которых остается немного воды, что дает им возможность избежать высыхания. Подобную тактику используют и блюдечки. Во время прилива эти моллюски активно питаются, соскребая со скал водоросли своими шершавыми, как наждак, языками. При отливе они возвращаются каждый на свое место - в небольшое углубление, которое они проделали в камне. Вжавшись в эту ямку и уцепившись за ее дно мускулистой ногой, они ожидают следующего прилива.

Морские звезды

Несмотря на свое английское название - «рыбы-звезды», морские звезды, конечно, не рыбы. Они относятся к типу иглокожих, к которому принадлежат и морские ежи. Морские звезды не плавают, а ползают на сотнях гибких трубчатых ножек, которые выступают из бороздок на нижней стороне их лучей и заканчиваются присосками. С помощью этих ножек морские звезды прикрепляются к камням, а отдельные виды даже открывают ими раковины моллюсков. У типичной морской звезды пять лучей, но у некоторых видов их число доходит до сорока. Если один из лучей обломится, звезда не погибнет, более того, вскоре на месте утраченного луча вырастает новый. Еще удивительнее то, что если луч оторвался вместе с достаточно большим участком центральной части тела звезды, то со временем из этого луча получается полноценная морская звезда.

В детстве я часто ездил к бабушке с дедушкой в Краснодарский край, а сам я жил с родителями в одном из городов неподалеку от северной столицы. Для меня эти «командировки» были в радость, целых три месяца на улице с друзьями, солнце, жара, арбузы по 10 копеек за килограмм. А уж после мерзкого климата северо-запада нашей Родины это вообще раем можно назвать. С тех пор прошло немало лет, и вот живу я уже со своей девушкой все в том же городе. Летом 2010 года девушка мне заявила, мол, климат плохой у нас, надо бы отдохнуть где-нибудь на югах - давай, говорит, в Египет или в Турцию съездим. А меня тут осенило - зачем в Турцию, когда у меня родственники на наших югах живут? На том и порешили. И спустя пару недель мы с ней уже пили чай в постукивающем на рельсах вагоне. Дальше нас ждала станица с населением 70 тысяч жителей в 500 километрах от Черного моря. Пробыв у бабушки два дня, мы были отправлены на море автобусом. Честно говоря, эта часть пути была куда менее приятной: почти десятичасовая поездка на автобусе, в жарищу, без кондиционера - просто издевательство.
Мы прибыли в пионерлагерь советского образца, расположенный на востоке от посёлка Новомихайловский. Построен он был, видно, давно, но руководство за ним тщательно следило. Старые домики, хоть и были построены из кривых, высохших досок, но были полностью окрашены совсем недавно. В общем, лагерь был довольно опрятный, ухоженный и вовсе не создавал ощущения заброшенности и упадка. Пару слов о том, как мы сюда попали: в станице, где жили мои бабушка с дедушкой, был один-единственный машиностроительный завод, и у моего деда друг был одним из его руководителей. Через него-то мне с девушкой и сделали недельную путевку в этот лагерь практически бесплатно. Фактически нас отправили на отдых как работников завода.
Сам лагерь располагался на довольно большой высоте относительно моря, с края скалы открывался прекрасный вид на море, а ночью более романтичного места просто не представить: на глади воды появлялась идеально ровная лунная дорожка, и казалось, будто по ней можно идти. А вот спуск на берег был настоящим адом для упитанных (коими, слава богу, ни я, ни моя девушка не являемся): огромная, длинная лестница, проходящая через заросли деревьев, растущих на склоне горы. Перед самым пляжем (метров за десять до конца) лестница показывалась из зарослей деревьев и с пляжа можно было разглядеть, кто по ней идет. Иногда в этом месте стояли родители и следили, чтобы их дети далеко не заплывали. Для того, чтобы полностью по лестнице подняться, требовалось 15 минут. Однако при всем этом буквально через каждые пять метров над лестницей висел фонарь, что делало ночные прогулки по ней весьма романтичными. В общем, для молодой пары было все, чтобы отлично отдохнуть. Сам пляж располагался в паре километров от курортного поселка - если мне не изменяет память, то называется он Новомихайловский, - но при этом этот самый пляж расположен между двумя уступами, и в итоге создается ощущение, что вокруг на многие километры вообще нет никакой цивилизации. Это уединение весьма нравилось нам с девушкой.
В этом лагере я встретил своего давнего знакомого - Женька. Сам он вроде бы из Красноярска и тоже приезжал на лето к бабушке в ту самую станицу в Краснодарском крае. В общем, в детстве мы каждое лето с ним проводили вместе. Я остался у него в домике, а девушка моя пошла в наш домик. Когда я болтал с Женьком, мне в голову вдруг пришла, как мне показалось тогда, презабавнейшая идея: напугать мою девушку. Посмеявшись, мы с Женьком разработали план: в последнюю ночь перед отъездом мы с девушкой собирались погулять ночью по пляжу, в этот самый момент из зарослей должен был вылезти Женек в черной маске из «Крика» и начать нас преследовать. Также мы с ним договорились, что, убегая, я заведу девушку в тупик в скалах, и в этот момент Женек снимет маску, и все мы дружно посмеемся.
На следующую ночь, как и собирались, мы с девушкой пошли гулять на пляж. Погода была просто потрясающая: штиль, гладь воды, как стекло с лунной дорожкой, тишину нарушает только легкое покачивание воды. Мы идем вдоль берега, под ногами побрякивает галька. Потихоньку мы начали приближаться к зарослям, а я уже начал про себя посмеиваться. Вдруг из зарослей выходит Женек - надо признать, выйти у него получилось эффектно; я боялся, что вылезая из кустов, он наделает шуму и навернется, испортив розыгрыш с самого начала. Но он не подвел: вышел из зарослей ровными прямыми шагами, под его ногами захрустела галька. Я почуствовал, как мне в руку вцепились ногти моей девушки, причем так сильно, что я чуть не заорал. На секунду мы замерли, а потом Женек вдруг резко пошел в нашу сторону (на тот момент между нами было метров пятнадцать). В эту же секунду девушка вскрикнула и побежала в обратную сторону (мы шли в сторону лестницы), потащив меня за собой. Мы бежали очень быстро, у меня с ног даже слетели сланцы, а девушка все тащила меня за собой. Я обернулся назад и увидел идущего за нами Женька - он шел быстрым, уверенным шагом, и в лунном свете выглядел очень страшно: он где-то нашёл что-то вроде черного балахона, длинного, до самой земли, а на голове был капюшон. Я усмехнулся про себя и резко потащил свою девушку в сторону того самого тупика, о котором мы договаривались. На самом деле отбежали мы совсем недалеко - отсюда была прекрасно видна лестница с фонариками. Забежав в тупик, я затащил девушку с собой в угол, который был скрыт от лунного света, мы прижались спеной к холодному камню и замерли. Я рукой закрыл девушке рот и жестом показал: «Тс-с-с!». Самого меня уже разрывало от смеха, я был готов заржать, как конь, в любой момент. А вот девушка дрожала так, что я думал, камень у нас за спиной сейчас затрясется. Вдруг совсем рядом мы услышали хруст гальки под ногами. Шаги приближались, все в таком же уверенном темпе. Перед камнями появился Женек, он резко остановился и как будто бы вглядывался в темноту. Девушка опять вцепилась в меня своими ногтями. Женек начал двигаться в нашу сторону, но уже более медленными шагами. Сделав несколько шагов он опять остановился и начал крутить головой.
И тут почему-то меня перестало разрывать от смеха, веселье внутри сменилось смятением, а по спине пробежал легкий холодок: я услышал, как Женек, крутя головой из стороны в сторону, нюхает. Да, он нюхал, как будто собака ищет след. В голове у меня пронеслись самые разные мысли, а по телу пошла дрожь. Все еще не веря в реальность происходящего, я оцепенел и не мог пошевелиться. И тут мой мозг выдал мне леденящую кровь мысль: маска «Крика» у Женька, хоть и была черной, но была сделана из глянцевого пластика, который в лунном свете даже под капюшоном хотя бы раз, но отразил бы лунный свет. А у того, что стояло перед нами, под капюшоном была сплошная чернота. Теперь уже понимая, что передо мной в семи метрах стоит вовсе не Женька, я осознал, что нужно действовать. Я повернулся и посмотрел на девушку, она зажмурила глаза, дрожала, но не издавала ни звука. Голыми ногами я осторожно нащупывал гальку, боясь издать любой звук. Мне удалось положить один из камней себе на ногу. То, что стояло перед нами, продолжало крутить головой и нюхать, но с места не двигалось. Ужас сковывал все мое тело, но я понимал, что мы не сможем простоять тут так всю ночь и не издать ни звука. И вдруг один из фонарей на лестнице моргнул. Я начал вглядываться и понял, что фонарь вовсе не моргал, просто кто-то, проходя, перекрыл его свет. И тут меня прошиб холодный пот. Вдалеке я увидел Женька, который нес маску в руке. Я готов был заорать от страха, но, слава богу, сдержал себя и в следующую секунду взмахнул ногой и запустил камень вперед. Камень громко зазвенел, и в ту же секунду то, что стояло перед нами, взмыло (прыжком назвать это у меня язык не поворачивается) на пару метров в воздух и обрушилось туда, куда попал камень. Девушка закричала, я, не теряя ни секунды, схватил ее изо всех сил и помчался в сторону лестницы. Девушка все орала, эхо раскатывалось по пляжу, а у меня в ушах я слышал только дикий стук сердца и грохот гальки за нами. Эта тварь поняла, что ее обманули, и сейчас неслась за нами совсем не так, как раньше: она бежала, одним шагом покрывая два-три метра. Я выжимал из себя все, что мог, и вот мы уже бежали по железной лестнице…
Когда мы добрались до своего домика, девушка уже просто рыдала и билась в истерике. Я кинулся ее успокаивать и сказал, что это был розыгрыш, что наш преследователь - мой друг Женька, с которым я договорился, чтобы напугать её. Надо признаться, что я не думал, что она может мне так врезать, но через секунду я уже сидел на полу, а в глазах плыло от нехилого удара в челюсть. Девушка завалилась в кровать, все еще всхлипывая, но через некоторое время всхлипывания прекратились, и она заснула. Я лежал и смотрел в потолок. Я все еще не мог поверить во все это. И зачем мы с Женькой…
Женька! Я совсем про него забыл, а ведь он остался где-то там с этой тварью. Я хотел было побежать обратно, но не смог. Страх не позволил мне встать с кровати. Я так и остался лежать в кровати и смотреть в потолок. Через какое-то время усталость взяла свое, и я провалился в сон.
На следующий день мы собирали вещи и готовились к отъезду. Девушка со мной не разговаривала, и сборы проходили уныло. А меня все еще терзало чувство страха. Когда мы запихивали вещи в багажные отделы, я столкнулся с Женьком, который тоже поначалу со мной не хотел разговаривать, а потом сказал, что он, как и обещал, спустился вниз, залез в кусты, но тут ему захотелось справить нужду, и он зашел поглубже в кусты. Тут по пляжу раскатился дикий вопль девушки, а потом он услышал топот на лестнице. Когда он вылез из кустов, на пляже уже никого не было. Он решил, что мы его специально напугали. В итоге Женек обиделся, девушка еще два дня со мной не разговаривала, а я некоторое время не мог спать по ночам и трясся от ужаса.

Такие берега являются лучшим местом для фотографирования обитателей литоралей, поскольку они отличаются богатейшим разнообразием живых форм, и, кроме того, в этом случае не возникает проблем, характерных для фотосъемки на илистых и песчаных берегах. Лучшее время для посещения скалистых берегов - весна, так как тогда низкий берег бывает открыт во время отлива и фотографу предоставляется редкая возможность увидеть и сфотографировать обычно скрытую жизнь моря.

Самое интересное для фотографа на скалистых берегах находится в бухтах. На скалистых берегах этих природных аквариумов обычно можно найти богатейший набор живых форм. Массы бурых водорослей, таких, как фукус пузырчатый (Fucus vesiculosus) и фукус зубчатый (Fucus serratus), могут покрывать большие валуны, которые открываются во время отлива. Эти крупные морские водоросли лучше снимать при естественном освещении, так как вспышка обычно вызывает нежелательные интенсивные световые блики. Морские водоросли, которые становятся доступными для фотосъемки во время отлива, лучше всего фотографировать в яркий солнечный день при почти безоблачном небе. Для получения максимальной глубины резкости при больших выдержках и малых диафрагмах можно использовать штатив. Наличие морских водорослей часто указывает на смену растительных ассоциаций у берегов. Используя широкоугольный объектив, можно продемонстрировать, как одни виды сменяют другие по мере приближения к берегу. Хорошо бы, показывая сплошной покров растений на скалах, дать крупным планом их интересные детали, например воздушные пузыри на определенных фуксовых.

На большинстве скалистых берегов можно встретить огромное число морских уточек, "инкрустирующих" скалы, так же как и моллюсков, например блюдечко (Patella spp) и литорину (Littorina spp). Их можно сфотографировать группой, а также в одиночку крупным планом. Для фотосъемки организмов, имеющих раковину, лучше всего подходит естественное освещение, так как оно подчеркивает бороздчатость и общую рельефность раковины. Чтобы можно было воспользоваться солнечным освещением, надо выбрать объекты, находящиеся на открытых местах. Если необходимо, можно установить штатив. Поскольку некоторые моллюски предпочитают тенистые места, то может понадобиться вспышка. Затененные стороны валунов или выступы скал часто дают убежище обрастающим животным, таким, как губки.

Скалистые берега богаты также определенными видами крабов. В районах умеренного климата они довольно малы, редко встречаются и искать их нужно в расщелинах скал или под валунами и большими водорослями. В тропиках ситуация совершенно иная. В Кении, как только опустится ночь, коралловые скалы покрываются множеством полосатых крабов; в нарастающей темноте отчетливо слышен шелест ног крабов, движущихся через скалы.

В течение дня тысячи этих крабов можно увидеть под выступами обрывов. Автор получил несколько фотографий, используя объектив с переменным фокусным расстоянием и вспышку, и даже ряд крупных планов на расстоянии нескольких сантиметров, фотографируя с помощью 55-мм объектива.